Торнсайдские хроники - Страница 17

— Откуда вы знали, что там монета, и именно медная? — с любопытством спросила я. — Ничего же не видно. Карман вовсе не оттягивался.

— Что я, таксу не знаю, что ли? — фыркнул Кентон. — Кто же пошёл бы докладывать мне о газетчиках, не получив от них за это скромного вознаграждения?

Архив располагался на первом этаже. Здесь было полутемно, душно и пыльно. Полки были в буквальном смысле слова завалены фолиантами, однако Тобиас, оказавшийся здешним дворецким, без труда нашёл для Люка нужную книгу. Теперь Люк сидел за небольшим старомодным столом, портя себе глаза над неразборчиво написанным текстом, а я маялась от безделья.

— Долго ещё? — капризно спросила я, отлично понимая, что от моего занудства не будет никакого толку. Люк всё равно пока не найдёт всё, что ему надо, не успокоится.

— Ещё ровно столько, сколько нужно, — наставительно ответил он, не отрываясь от текста.

Ладно, так и быть, подождём. Я принялась рассматривать книги и неожиданно обнаружила кое-что интересное. Фамильная энциклопедия рода Алисдейров. Такая книга, своего рода расширенная версия фамильного древа, с портретами, словесным описанием внешности и краткими биографиями, имелась почти в каждом дворянском доме. Хм, а это может быть любопытно. Во всяком случае как способ убить время сойдёт на ура.

Облокотившись о полку, я принялась листать фолиант, причём начала с самого конца. Так, похоже, что хозяин дома — единственный ребёнок в семье. Портрет, нарисованный в двадцатилетнем возрасте… Ничего так, хорош. Хотя вполне вероятно, что художник немного приукрасил достоинства юного брюнета. О, а вот и ещё один портрет…

— Люк! — позвала я. — Хочешь взглянуть, как выглядел Кентон Алисдейр в пятилетнем возрасте?

— С детства только об этом и мечтал, — отозвался приятель, ненамеренный отвлекаться от работы.

Я равнодушно пожала плечами. А что, симпатичный такой ребёнок. Ладно, поглядим теперь и на родителей…

Через пару минут я была заинтригована, через пять — серьёзно задумалась. На своих родителей Кентон Алисдейр не был похож ни в малейшей степени. Разумеется, всякое бывает, более того, всему виной могли быть неточности в работе художников. Но по меньшей мере в одном сомнений быть не могло: и отец, и мать темноволосого были блондинами… У матери были золотистые волосы, у отца скорее пепельные; и то, и другое весьма плохо вязалось с обликом их сына. Ладно, когда дети в чём-то разительно отличаются от обоих родителей, причину как правило следует искать среди бабушек и дедушек. Однако исследование соответствующих четырёх портретов привело меня в ещё большее недоумение: похоже, блондинами являлись все предки Алисдейра. И как такое было понимать?

— Нашла что-то интересное? — сухо спросил Кентон.

Я даже не услышала, как он вошёл. Зато, подняв глаза, тотчас же увидела сквозившее во взгляде Алисдейра бешенство. Он с силой дёрнул меня за запястье, заставив отшатнуться от полок, выхватил из второй руки книгу и отшвырнул её на другой конец архива.

— Надумали меня обмануть? — зло продолжил он. — Фолиант Светлоликого, биография Рейвена? Он, значит, отвлекает на себя внимание, — кивок в сторону Люка, — а ты тем временем всё здесь разнюхиваешь, копаешься в чужом нижнем белье? Так вот, со мной эти фокусы не пройдут. Убирайтесь из моего дома немедленно!

Я лишь молча хлопала глазами, хватаясь за ноющее запястье и решительно ничего не понимая. Откуда такая резкая смена настроения? Что его так взбесило? При чём тут нижнее бельё; разве фамильная энциклопедия не содержит лишь абсолютно нейтральные, доступные всем факты?

— Послушай, — язык не ко времени вспомнил, что мы в своё время успели перейти на «ты», — я вовсе не хотела…

— Вон отсюда! — чеканя слова, заявил Кентон.

При этом его глаза метали такие молнии, что я поняла: благоразумнее будет послушаться. Люк пришёл к такому же мнению. Мы вышли из архива, спинами чувствуя тяжёлый взгляд хозяина, бывшего ещё совсем недавно вполне радушным. И, под бдительным наблюдением сбежавшихся на шум слуг, покинули дом.

— Ты хотя бы успел вычитать всё, что было нужно? — шепнула я Люку, когда мы оказались за дверью.

— Угу, — кивнул он.

Что ж, и на том спасибо. По дороге в библиотеку я пребывала в глубокой задумчивости, всё пытаясь понять причины столь сильной вспышки гнева. Определённо в энциклопедии должна была скрываться важная и, должно быть, опасная для хозяина дома информация. Но поскольку книги эти действительно вполне нейтральны и содержат ненамного больше сведений, чем фамильное древо, информацию эту следовало искать между строк. Скорее всего к ней имело непосредственное отношение то отсутствие фамильного сходства, на которое я и вправду обратила внимание. Но что с того? Даже если наш дворянин и был незаконнорожденным ребёнком, сыном не Алисдейра-старшего, а любовника супруги последнего… что дальше? За давностью лет доказать ничего нельзя, тем более что сходство портретов никак не может служить основанием для пересмотра прав наследования. К тому же у Алисдейров не было других сыновей, так что я вообще сомневалась, что вопрос наследования может встать на данном этапе ребром. Но никакого другого объяснения поведению Кентона я найти не могла. Должно быть, какая-то деталь всё-таки ускользнула от моего внимания…

Нам с Люком оказалось по пути, и мы шагали вместе, хоть каждый и был погружён в собственные мысли. Наверняка Люк обдумывал то, что успел вычитать в монографии. Чтобы сократить маршрут, мы привычно свернули в небольшой узкий переулок. Прохожих здесь не было; все выходящие на эту сторону окна были наглухо закрыты ставнями. Когда мы почти добрались до нужного поворота, из тени внезапно вынырнули трое громил. Нельзя сказать, чтобы все они были на одно лицо, но некоторые характерные признаки определённо имелись: высокий рост, широкая кость, крепкое телосложение, плохо выбритые лица. Я быстро огляделась. Отступать было поздно. Убежать не успеем, а рассчитывать на то, что кто-то из хозяев близлежащих домов рискнёт отворить нам дверь, — бессмысленно.